Дворянин Томской писательской организации

ДВА ОФИЦЕРА

                  Вадиму Макшееву
 
Те два офицера,
две светлые тени,
сидели в беседке
в объятьях сирени.
А может быть, души
мне так их явились,
и мне они снились.
Мне так они снились.
 
Роднят их погоны,
крестов славный бант,
эпоха, законы,
судьба и талант.

Один удивлялся.
Другой признавался:
– Вы знаете,
я на дуэли стрелялся.
С одним гимназистом
в весну запульнули.
А летом сбежал
под германские пули.
 
Я был незадачлив,
но в сущности чист.
Решил: я удачлив
и авантюрист.
 
– И я, было дело, –
другой улыбнулся, –
с похожею мыслью
с дуэли вернулся.
А что до войны,
так и я, право слово,
пошёл за поэзией
с лексикой новой.
 
Завидую, Миша!
Признаюсь: увы,
я жизнь не расслышал,
не понял, как Вы.
 
– Да нет же! Ах, нет же! –
Другой вспыхнул сразу. –
Вы крупный поэт!
Я – лишь автор рассказов.
И Зощенко имя
на лучшей странице
никак с гумилевской
строкой не сравнится.
 
Бред литературы!
Смех горький для кур…
Всё род авантюры...
Дурной каламбур...
 
– Ах, полно Вам, Миша!
Скажу Вам как другу:
и я, и поэты
мне близкого круга –
распутные баре,
трибуны растраты.
По сути
усталые дегенераты….
 
Я буду, уверен,
оправдан без мер
лишь тем, что расстрелян
и был офицер.
 
А Зощенко злился:
– Прошу Вас, не надо!..
Ахматова – это
совсем не растрата.
Вы звоном свой век
весь осыпали чистым
серебряной шпорою
кавалериста.
 
Вы всё-таки каста!
– Да нет, Анна льстит...
Потом, шпора часто
в навозе блестит.
 
Так виделся спор их.
А дальше смеркалось.
И под ноги жизнь,
как сирень, осыпалась.
Учтивы, порывисты
два офицера.
Те два дуэлянта,
те два кавалера.
 
Один молвит хмуро.
Другой скажет зло:
– Здесь нет авантюры...
– Нам лишь не везло…

ОБСКАЯ БЫЛЬ

                  Вадиму Макшееву
 
Вьюга метёт.
Сестру тайгою
братик ведёт.
Урманом за урман
ведёт сестру Иван.
Обь сковывает лёд.
– Ваня, скажи, а правда
мы с тобой убежим?
Не повернёт назад
комендант или солдат?
Не скажут:
Ванька виноват?
 
– Там вдали
далёкая страна, сестрёнка.
Ждёт и не дождётся нас она.
Терпи, Алёнка.
Там нас мамка с тятькой
шибко ждут.
Пироги подовые пекут.
Там нас в обиду не дадут.
Не то, что тут...
 
Снег да корьё – еда им.
И смотрело зверьё
вслед душам на снегу,
струившимся в пургу,
и думало своё.
– Эх, отдохнём!
Присядь чуток
да дальше пойдём.
Пусть холод всё лютей,
а выйдем на людей.
Глядишь, приют найдём.
 
– Знаю я, Ванюшка,
всё ты врёшь.
Все плёл да плёл бы...
На погибель ты
меня ведёшь.
Скорей привёл бы.
Померли все наши.
Мы – одни.
И помрём мы тоже –
как они.
Только бы
замёрзнуть побыстрей.
Ты отпусти меня, не грей.
 
Ночь настаёт. Их скоро
с головой занесёт.
Не тает снег в глазах.
И, точно в небесах,
Мать Божия ревёт.
Как уважал
клыки свои волк.
Будто кинжал...
Он стае подал знак,
поплёлся прочь вожак.
Не трогать приказал.
 
– Там вдали
далёкая страна, сестрёнка.
Ждёт и не дождётся нас она.
Терпи, Алёнка.
Там нас мамка с тятькой
шибко ждут.
Пироги подовые пекут.
Там нас в обиду не дадут.
Не то, что тут...

Автор идеи и редактор проекта Виктория Левашева